ХАЛТУРА.

 

Нам опять не хватало денег до зарплаты. Выручил Серега, мой старый друг. Когда-то мы вместе с ним мечтали стать артистами. А сейчас он неплохо кладет плитку. Один из его клиентов спросил:

- Нет ли у вас там специалистов по оклейке стен обоями?

- Есть, - сказал Серега, - почему нет?

И позвонил мне.

Он знал, что с деньгами у нас туговато, я на днях одалживался у него до получки. К тому же мы недавно переехали на новую квартиру и обои клеили сами.

- Сможете оклеить одну комнату?

- А сколько платят?

Сергей назвал сумму, равную половине моего месячного оклада.

- Конечно, сможем! - с энтузиазмом воскликнул я. - Чего там не суметь? Мы недавно всю квартиру оклеили. А кто заказчик?

Сергей продиктовал контактный телефон, и я помчался в соседнюю комнату с радостной вестью.

- Леночка! На нас падают деньги! Есть халтура! - и рассказал ей все.

Но жена смотрела на ситуацию более прагматично.

- А вдруг не заплатят?

- Ты что, порядочные люди, солидная организация. Да ты сама можешь у них спросить по телефону. Если Серега приврал - пусть других мастеров ищут.

Я был настроен решительно. Сергей сказал, что другие мастера берут еще больше. Значит, на меньшую сумму соглашаться не стоит.

Но все оказалось именно так, как нам и обещали.

На следующее утро, приминая примороженный снежок, мы топтались у здания Строительного института. Я уже тогда удивился, что они не смогли отыскать профессионалов в недрах своей организации.

Минут через двадцать к нам подошел молодой парень, и, улыбаясь, провел нас через проходную. Клеить обои мы должны были в интернет-классе.

Сегодня суббота - выходной день, поэтому институт не работал. Но нас ждал высокий, седоватый мужчина.

- Михаил Федорович, - представился он.

- Гена, Лена, - ответили мы.

Он улыбнулся. Всерьез к нам относиться никто не хотел.

- Проходите, ребята, покажу вам поле деятельности.

Комната оказалась четырехметровой высоты, с огромным окном,  которое прикрывали пластиковые жалюзи.

Я профессионально подергал за свисающую веревку, но ожидаемого эффекта не последовало.

- Не работают, - развел руками Михаил Федорович. - Их можно снять, если мешают.

- Понятно, - резюмировал я, оглядывая два стола, заваленные рулонами обоев. - А где же клей?

- У нас два сорта, какой вам лучше подходит?

Я задумался.

- Надо сначала посмотреть, какие обои, - выручила меня Лена.

- Ну, разбирайтесь, - согласился Михаил Федорович, - а я пока ведро с тазиком поищу.

Обои оказались очень плотными, синтетическими. Любой клей подходил, но один настаивался быстрее.

Переодеваемся в рабочую одежду. Ее мы тщательно отбирали дома по принципу - какой не жалко.

- Вот, ребята, ваши емкости, - показывает Михаил Федорович обещанное.

- А вода? - спрашивает дотошная Лена.

- Воду можно брать в туалете. Пойдемте, покажу, - он ведет меня в дальний конец коридора.

Пока настаивается клей, прикидываем, откуда лучше начать оклейку. Лена предлагает от окна, я - от двери.

- Зачем начинать с самого трудного места? - шепотом аргументирую я. - Чтобы нас сразу выгнали?!

Начинаем от двери. Добраться до потолка трудно - приходится составлять сложную конструкцию из двух столов и стула. Замеряю расстояние до пола, а это сделать непросто из-за ступенчатого выступа на самом верху.

- Стой! - шепотом кричит снизу Лена. - Нужно сначала ободрать стены.

- Зачем? - Я мгновенно слетаю вниз. - Так же легче клеить.

- Ты что, мастера всегда сначала сдирают старые обои, а уже потом клеят новые.

- На голые стены никто не клеит, - прошипел я, - у нас даже газет нет.

- Все равно, видишь, они уже отваливаются.

Лена решительно схватила кончик слегка оттопырившейся старой обоины и потянула его вниз.

Через полчаса  комната, заваленная старыми обоями, напоминала обжитой бомжатник.

- Куда выбрасывать мусор? - спрашиваю Михаила Федоровича.

Он заглядывает в комнату, одобрительно кивает и ведет меня к мусоропроводу.

- У вас комплексная бригада? - уважительно спрашивает он.

- Нет, семейный подряд, - с достоинством отвечаю я.

- Жена?

- Ага.

- Я с женой ни за что бы не согласился работать.

Понимающе киваю.

Ломать - не строить. Выметаем остатки строительного мусора и приступаем к главной части нашей программы. Промазываем клеем отмеренные обои, выдерживаем десять минут и накладываем на стену. Я сверху, Лена внизу - классическая позиция. Тряпочкой разгоняем морщинки в стороны.

После третьего куска до нас доходит, что эти обои следует клеить встык, а не внахлестку, как мы приспособились. Переделывать что-либо уже поздно.

С расстройства решаем перекусить, тем более, что незаметно подошло время обеда.

- Слава Богу, - говорит Лена, запивая мягкую булочку кефиром, - что он послал нам эту подработку.

- А что ты понимаешь под понятием Бог? - благодушно цепляюсь я.

- Что и все, - удивляется Лена.

- Я считаю, что человеческому разуму невозможно постичь во всем объеме идею Бога. - Начинаю я развивать свою теорию. - Например, если на муравейник в лесу наступит человек и пойдет дальше, то муравьи тут же начнут восстанавливать разрушенное. Человек для них - грозное явление природы. Могут ли они понять, о чем мечтают люди, как влюбляются, для чего творят? А как муравей перед человеком, так же и человек перед Богом.

- А могут ли люди понять, как дорог для муравьев их дом, как они дружат, как любят, как общаются?

- Люди полагают, что мозг и психика муравья более примитивно организованы, хоть это и спорно, возможно, у них просто иная логика. Но я приведу другой пример. Клетка человеческого организма. Что она может знать о самом человеке?

- Все, - парирует Лена, - в ней заложена вся информация о человеке. На генетическом уровне.

- Конечно. Как и в человеке заключается вся информация о Вселенной. Но я не об этом. Может ли она на понятийном уровне осознать такое явление, как человек?

- Вопрос риторический.

- Вот именно. Но... для клетки единственно приемлемой формой существования является ее бытие в гармонии со всем организмом. Если же она пытается жить по своим законом, то быстро перерождается в раковую и ее удаляют. Либо она уничтожает весь организм, погибая в конечном счете сама.

- И что же?

- А то, что человек может постичь идею Бога только чувством. Как гармонию, как любовь, как совершенство. Мы существуем в мощном поле божественной любви, настраиваясь на которое и резонируя с ним, чувствуешь себя невероятно счастливым.

Я сам не заметил, как стал говорить громко. Дверь приоткрылась, и к нам заглянули две удивленные физиономии, блуждавшие до сих пор в дебрях интернета. Осмотрели нас, недооклеенную стену и исчезли, а вслед за ними появился Михаил Федорович.

- Ну, как, ребята, продвигается? - он с особенным вниманием стал вглядываться в наши лица.

- Да, все в порядке, - успокаиваю я его, - решили немного перекусить.

- Конечно, конечно, обедайте, не буду вам мешать, - он скрывается за дверью, успевая окинуть взглядом нашу работу.

Дальше клеить уже легче. Разговаривать теперь стараемся шепотом, поэтому из-за нашей двери слышен только скрип передвигаемых столов.

Трудные места оклеиваем по кусочкам, благо, что обои однотонные.

Клеить встык нелегко. Соседние края расползаются и ведут себя порой непредсказуемо. Пытаемся вогнать их в рамки наших представлений о качестве.

Вентиляционное отверстие заклеиваем наглухо. Дырки можно вырезать потом.

Я уже не помню, сколько раз скакал по столам наверх и обратно.

Лена тоже не выглядит отдохнувшей.

Однако комната постепенно преображается. За окном суетятся снежинки и исчезают в синеющих сумерках. Мы включаем свет и вместо прокуренной убогой комнатенки видим вполне приличное офисное помещение.

Пока убираемся и устраняем мелкие недоработки, время незаметно подползает к полуночи. На метро мы еще успеваем. Но Михаил Федорович просит еще бросить линолеум на пол, обещая отвезти нас домой на машине.

Бросаем... Вымерять некогда, все делаю на глазок.

Как два больших куска линолеума склеить скотчем, я не знал. Решили, что и так лежит хорошо.

Но вот пришло время расплаты. Появилась заказчица, дородная дама средних лет.

- Что это у вас обои в этом месте налезают друг на друга? - сразу начинает она с придирок.

- Они еще мокрые, - отвечает Лена. - Высохнут - натянутся.

- А здесь почему расходятся?

- По той же причине, - уверенно отвечает жена, - при высыхании сойдутся.

У дамы лезут глаза на лоб, но логика железная, оспорить эти положения можно только дождавшись высыхания обоев, а ждать никому не хочется.

- Куда делась вентиляция? - спрашивает она напоследок.

- Когда все высохнет, вырежете дырку лезвием, - инструктирую я, - если открыть ее сейчас, то обои к утру могут отвалиться.

Дама с некоторым испугом смотрит на меня, быстро расплачивается и исчезает. Михаил Федорович везет нас домой на машине.

Как хороша сверкающая огнями ночная Москва. Особенно, когда ты летишь сквозь нее с чувством исполненного долга, похрустывая в карманах плотными пачками денег, навстречу теплому и уютному дому.

По радио звучит негритянский джаз.

- В терцию поют, - не удержалась Лена.

Михаил Федорович еще раз внимательно взглянул на нас. Кажется, он о чем-то начал догадываться.

 Но мы беспечны. Нам хорошо. У нас получилось.