Геннадий Филимонов
gfilimonov@yandex.ru







Актриса второго плана 
или
Сказка для взрослых
лирическая комедия в одном действии








ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 Евгений – мужчина за сорок, музыкальный критик.
 Ольга – женщина за тридцать, актриса второго плана.
 Люся – женщина без определенного возраста, парикмахер, подруга Ольги.

       Москва. Наши дни.

Однокомнатная квартира в центре Москвы. Около зеркала стоит Люся и красит ресницы. Звонок в дверь.
ЛЮСЯ (открывает дверь, ахает). Оля! Ты что?! Милая, что случилось? Проходи, заходи скорее! (сажает Ольгу на стул посреди комнаты.) Я сейчас. (убегает на кухню.)
ОЛЬГА.  О-ох!
ЛЮСЯ (прибегает с распылителем для полива цветов, прыскает водой в лицо Ольге). 
ОЛЬГА (вскакивает). А-а! Ты что делаешь?! С ума сошла. Мне опять краситься?!
ЛЮСЯ. Прости, но красить тут уже нечего. Если только все лицо поменять.  Или сразу везти на кладбище. Ты  попала в аварию? Вызвать милицию, скорую, адвоката?
ОЛЬГА (падает на стул). Уже поздно. Ничего не поможет. Ничего не хочу! Жизнь кончилась, я проиграла жизнь, ты понимаешь?!
ЛЮСЯ. Стоп, подруга. Что за паника? Опять твой козел накуролесил? Я угадала, да?
ОЛЬГА. Да. Что тут угадывать.
 ЛЮСЯ. Вообще-то говоря, тебе пора уже привыкнуть или, наконец, поменять все нафиг. Сколько раз я тебе говорила – осел никогда не станет принцем, хоть ты его на трон посади. Что он еще там вытворил?
ОЛЬГА.  Если б ты знала, как я хотела его убить. Впервые в жизни я хотела убить человека, отца моих детей, милых мальчиков, в которых я вложила все. 
ЛЮСЯ. Вот ведь гад, а? Да как он мог, сволочь этакая. Довести тебя до такого состояния – действительно, его убить мало. Как я тебя понимаю! Я даже не спрашиваю, что он тебе сделал. Хотя, интересно было бы узнать. Новая секретарша? Застукала?
ОЛЬГА.  Откуда ты знаешь?!
ЛЮСЯ. Я знаю твоего козла и всех остальных козлов на свете. Что еще они могут придумать? Одни банальности и гадости, от которых тошнит.
ОЛЬГА.  Если бы только тошнило. Меня просто выворачивает. Представляешь, прямо  на столе, в офисе, среди бела дня!!! Даже не заперлись. Мерзость! Зачем я пошла за него замуж? Ведь были же вокруг нормальные мужики. 
ЛЮСЯ. Но у них не было денег. Увы. 
ОЛЬГА.  Эй, подружка, думаешь, я вышла из-за денег? Мне он казался надежной гаванью, тихой пристанью, каменной стеной. Он же так меня любил! Цветы дарил корзинами!  И вот получаю, за все мои жертвы, за жизнь, брошенную ему под ноги и растоптанную грязной, вонючей лапой.
ЛЮСЯ.  Ну ладно, ладно, не делай эту ситуацию твоей главной ролью. Мы еще сыграем, подруга, в самом лучше спектакле, под названием любовь до гроба.
ОЛЬГА. Вот именно. До гроба! (всхлипывает.)
ЛЮСЯ. Ну, ну. Хоронить себя еще рано.  У тебя прекрасные дети,  ты снимаешься в кино.
ОЛЬГА. Ага. Актриса второго плана.
ЛЮСЯ. Но это пока. Тебя заметят.  Ты же талантлива, у тебя темперамент, обаяние.  Поклонники письма пишут?
ОЛЬГА (плачет). Не пи-и-шут.
ЛЮСЯ. Значит, будут писать! Ты должна излучать любовь, а не семейную драму. Свободная, счастливая женщина, - что еще нужно интересному мужчине среднего возраста для того, чтобы влюбиться.
ОЛЬГА. Мне сейчас только влюбляться.
Звонит телефон. Люся берет трубку.
ЛЮСЯ. Да, мое… Да, Страдивари…Ах, вы Евгений. А я откуда знаю, Страдивари и есть Страдивари… Как это почему триста тысяч? А сколько, вы считаете?.. Вот приезжайте и посмотрите, правда, сегодня я занята, хотя… (смотрит на Ольгу.) Вы можете приехать через час?..  Адрес у вас есть. Приезжайте, обсудим… (кладет трубку.)
ОЛЬГА (встает). Ну ладно, пойду разгребать свои конюшни.
ЛЮСЯ. Стоп, подруга. Ты никуда не уйдешь.
ОЛЬГА. Но к тебе же придут люди.
ЛЮСЯ. Не люди, а людь. И не ко мне, а к тебе.
ОЛЬГА. Не поняла. Ты что придумала?
ЛЮСЯ.  Психотерапия! Тебе нужно отвлечься, забыть про своего козла хотя бы на время. Для этого нужен мужчина. Он есть. Он уже к нам едет. Садись. (берет расческу и начинает делать Ольге прическу.) 
ОЛЬГА. Зачем? Я никого не хочу сейчас видеть.
ЛЮСЯ. Неважно. Это уже неважно, дорогая. Так с собой обращаться нельзя. Я спасу тебя, так что лучше не пытайся сопротивляться. Это в твоих же интересах. 
ОЛЬГА. Нет у меня уже никаких интересов.
ЛЮСЯ. А вот это неправильно и это мы исправим. Сделаем тебе легкомысленную прическу умной женщины, не успевающей следить за собой. Как бы нечаянно выбился локон, добавим немного сумасшедшинки, мужчины это любят. Хороша!!! 
ОЛЬГА. Перестань. Мне нужно готовить ужин. 
ЛЮСЯ. Кому – твоему противному Санычу?! 
ОЛЬГА. Детям.
ЛЮСЯ. Вот пусть сам раз в жизни попробует решить эти проблемы. И пусть ищет тебя, скребется под дверью, молит о прощении. А ты должна быть как мраморная статуя, как Венера Милосская, ты его не замечаешь, его больше нет в твоей жизни. Такой тебя может сделать только другой мужчина, но тебе придется поработать, эту роль нужно сыграть искренне, до конца.
ОЛЬГА. О чем ты говоришь, Люся?! Мне не нужен другой мужчина, я сыта ими по горло. 
ЛЮСЯ. Ладно, продашь скрипку и все. Для меня, ты можешь мне помочь? 
ОЛЬГА. Я не умею продавать скрипки. Я даже не знаю, сколько она стоит. 
ЛЮСЯ. Тебе достаточно знать, что это Страдивари. Достался от моей бабушки. Помнишь, как мы носили его в магазин на оценку, смотрели, чтобы не было слежки, нанимали охрану из соседнего двора. А за него дали только тридцать тысяч. Оказалось, что это фабрика им. Страдивари наштамповала кучу таких скрипочек, и они ничего не стоят.
ОЛЬГА. А ему зачем такая скрипка?
ЛЮСЯ. Во-первых, это все же скрипка и на ней можно играть. Во-вторых, если он хочет сделать подарок, то это выглядит очень шикарно – подарить скрипку Страдивари,  на ней же выбито его имя, а про фабрику не сказано ни слова.
ОЛЬГА. А если придет какой-нибудь бандит?
ЛЮСЯ. Бандит не сможет продать Страдивари, он же понимает, что они все на учете. А кроме того, это знакомый моих знакомых, очень приличный человек. Он даже что-то там пишет.
ОЛЬГА. Пишет?
ЛЮСЯ. Про музыку, по-моему. Да это и неважно. Влюби его в себя, а потом брось, и твоя самооценка будет выше Эйфелевой башни.
ОЛЬГА. Я не умею играть с людьми, прости, Люся.
ЛЮСЯ. А с тобой же играют, Оля! Он наверняка такой же козел, как и другие. Мужчины недостойны жалости и сострадания, они нас не жалеют, пусть же получат адекватный ответ. Ты можешь сделать это. Отомстить за всех нас, покинутых и заброшенных.
ОЛЬГА. А этот-то человек при чем?
ЛЮСЯ. Ты отомстишь своему мужу, а этот получит свое удовольствие от общения с такой роскошной женщиной как ты, да еще и спасибо скажет. Все подруга, пора чистить перышки (тащит ее в ванную комнату.)
Звучит музыка, они исчезают в ванной комнате, гаснет свет и с новым музыкальным фрагментом зажигается снова. Раздается сигнал домофона. Из кухни выходят Ольга и Люся в боевой раскраске. В руках у Люси скрипка в чехле. Люся снимает трубку домофона.
ЛЮСЯ. Да?.. Евгений?.. Заходите. (Ольге.) Сейчас поднимется. Скажешь ему, что скрипку вот-вот подвезут, и у тебя будет время для общения.
ОЛЬГА. Ты что, ты уходишь? Оставляешь меня одну?
ЛЮСЯ. Считай, что я тебя бросила в воду. Учись плавать. Бросишь эсэмэску, если что. (выходит, захлопывая за собой дверь.)
Ольга стоит перед дверью, пока не раздается звонок. Она открывает. Входит Евгений.
ОЛЬГА. Здравствуйте, проходите. 
ЕВГЕНИЙ. Добрый вечер. 
ОЛЬГА. Заходите. Что вы там застряли у входа?
ЕВГЕНИЙ. Да, да, прохожу. Я думал, вы мне сюда скрипочку принесете.
ОЛЬГА. Ну что вы, там плохое освещение. Вам ведь нужно ее как следует осмотреть.
ЕВГЕНИЙ. Разумеется. Как вы понимаете, я пока пришел без денег. Все-таки триста тысяч носить в карманах не очень удобно.
ОЛЬГА. Сколько?!
ЕВГЕНИЙ. Столько, сколько вы назвали мне по телефону.  Триста тысяч рублей. Конечно, это смешная цена, если у вас настоящий Страдивари. 
ОЛЬГА. А если ненастоящий?
ЕВГЕНИЙ. Тогда она вообще ничего не стоит. По крайней мере, для хорошего музыканта. 
ОЛЬГА. А вы разбираетесь в скрипках? Можете определить, кто ее делал?
ЕВГЕНИЙ. В отдельных случаях может потребоваться специальная экспертиза, ну, а в остальных все и так видно сразу. Дело в том, что скрипок, изготовленных Антонио Страдивари осталось всего 650 экземпляров и каждая из них на учете. 
ОЛЬГА. Как интересно! Чаю, кофе?
ЕВГЕНИЙ. Спасибо, я спешу. Хотелось бы посмотреть скрипку.
ОЛЬГА. Дело в том, что ее вот-вот должны подвезти. Сами понимаете – скрипка дорогая, или возможно дорогая, мы ее держим в другом месте, поэтому еще не успели привезти сюда. Вы подождете?
ЕВГЕНИЙ. Тогда да, конечно. И не откажусь от чая.
ОЛЬГА. У нас чай на травах.
ЕВГЕНИЙ. Замечательно. 
Ольга приносит из кухни сервированный поднос.
ОЛЬГА. Угощайтесь, пожалуйста.
ЕВГЕНИЙ. Вы очень любезны.
ОЛЬГА. Что вы, что вы. Мне приятно угостить чаем интересного мужчину.
ЕВГЕНИЙ. Вы считаете меня интересным?
ОЛЬГА. Да, в вас что-то есть. Умные глаза, взгляд твердый, мужской и в тоже время вдумчивый, нежный. Так смотрят на любимых женщин. Это очень приятно.
ЕВГЕНИЙ. Спасибо за откровенность. Вы действительно напоминаете мне одну из моих любимых женщин. Это из прошлого, простите.
ОЛЬГА. А у вас было много любимых женщин? Простите, но я страшно любопытна.
ЕВГЕНИЙ. Она была блондинкой с ямочками на щеках. Все остальные были похожи на нее, количество я уж уточнять не буду. А вас, мне кажется, я все же встречал раньше.
ОЛЬГА. Многие так говорят, ведь я же актриса. Наверное, вы видели меня в кино… Или по телевизору… 
ЕВГЕНИЙ. Не смотрю, извините.
ОЛЬГА. Что? Ни кино, ни телевизор?
ЕВГЕНИЙ. Я, наверное, в ваших глазах выгляжу как питекантроп. Живу в пещере, охочусь на мамонтов. Нет, правда, у меня просто нет на это времени. Простите уж.
ОЛЬГА. Надо же! Хотя, что я, я же сама такая же. Смотрю фильмы только со своим участием. И они мне так нравятся, представляете. Обычно актрисы говорят наоборот, а я вот такая, люблю посмотреть на хорошо сыгранную роль!
ЕВГЕНИЙ. Да, это важно – чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы. Кстати, вы знаете – она тоже была актрисой.
ОЛЬГА. Кто?
 ЕВГЕНИЙ. Та девушка, с ямочками на щеках. Вернее, очень хотела ей стать. Но ее не приняли в Москве на театральное, она училась далеко, на Дальнем Востоке.
ОЛЬГА. Как интересно! А может быть, это и была я?
ЕВГЕНИЙ. Ну что вы! Ее совсем по-другому звали. И это было уже так давно…
ОЛЬГА. Что стало неправдой?
ЕВГЕНИЙ. Почему? Во мне все это живо, как вчера было. Даже не верится, что прошло столько лет.
ОЛЬГА. И что же? Если такая любовь, то почему вы не вместе?
ЕВГЕНИЙ. Кто знает, видно там, в небесной канцелярии произошел сбой, что-то сломалось.
ОЛЬГА. Что? Что сломалось?
ЕВГЕНИЙ. Не знаю. Наверное, я сам был виноват. У нас ведь с ней ничего не было, представляете? Мы даже не целовались ни разу.
ОЛЬГА. Очень даже представляю. Ну и что? Почему не было?! Простите, я что-то нервничаю. 
ЕВГЕНИЙ. Ничего, я тоже. Вспомнил, как приходил к ней в общежитие. Она стучала на машинке, а я сидел и просто смотрел ей в глаза.
ОЛЬГА. Как ее звали? Быть может, я знала ее, мы вполне могли быть с нею ровесницами.
ЕВГЕНИЙ. Ее звали Ольгой.
ОЛЬГА. Что? Да, я знала одну Ольгу. Она брала работу на дом, в общежитие, перепечатывала рукописи графоманов. Потом уехала.
ЕВГЕНИЙ. Так, может быть, вы с ней занимались в театральной студии? Она ходила куда-то. 
ОЛЬГА. В Станколит. В студию художественного слова.
ЕВГЕНИЙ. Ну вот, как тесен мир. Надо же, не ожидал, что у нас найдутся общие знакомые, да еще почти с советских времен. Люся, а можно еще чаю? 
ОЛЬГА. Конечно, конечно. (бежит на кухню.)
Евгений встает. Подходит к зеркалу. Расчесывается. Входит Ольга.
ОЛЬГА. Вот, угощайтесь. Нашла конфеты, вы любите шоколад?
ЕВГЕНИЙ. Очень. Горький шоколад моя слабость.
ОЛЬГА. Боюсь, что он не очень горький.
ЕВГЕНИЙ. Из ваших рук, наверное, все выходит сладким.
ОЛЬГА. Ага, сладкие ручки. До приторности. 
ЕВГЕНИЙ. Ну, что вы! Кстати, первый раз оказался в квартире у актрисы. Вы знаете, что каждая вещь может очень многое рассказать о ее хозяйке? 
ОЛЬГА. Лучше не надо.
ЕВГЕНИЙ. Что?
ОЛЬГА. Рассказывать о хозяйке. Лучше расскажите о себе. Вы пишете?
ЕВГЕНИЙ. Расставляю буквы в нужном порядке. Стараюсь уловить, как им хочется выстроиться. Иногда получается. А у вас?
ОЛЬГА. У меня не очень. С буквами. А вот слова, звуки – моя стихия. 
ЕВГЕНИЙ. Интересно.
ОЛЬГА. Да не очень. Важен конечный результат. А вы, почему вы бросили свою Ольгу, если ее так любили?
ЕВГЕНИЙ. Это она меня бросила. Уехала в Иркутск.
ОЛЬГА. Не верю. Мужчин, по-настоящему влюбленных, не бросают. Вы сами виноваты и даже не спорьте! Лучше вспомните, чем вы могли ее обидеть.
ЕВГЕНИЙ. Обидеть? Я мог ее обидеть?! Да я любил ее!
ОЛЬГА. Тогда рассказывайте. Вспоминайте. И не обижайтесь на тон – она все-таки моя подруга.
ЕВГЕНИЙ. Бывшая.
ОЛЬГА. Подруги юности бывшими не бывают. Рассказывайте, с какого момента у вас изменились отношения. Что произошло такого, что вы перестали встречаться?
ЕВГЕНИЙ. Собственно говоря, да, был один случай.
ОЛЬГА. Вот-вот, рассказывайте. Представьте, что вы на исповеди. Облегчите, наконец, душу. Она далеко, вы говорите, в Иркутске?
ЕВГЕНИЙ. Уже, наверное, во Владивостоке. Я слышал, она туда в театр устроилась.
ОЛЬГА. Когда слышал?
ЕВГЕНИЙ. Давно. Был у меня друг один, Коля Сулейманов, он рассказывал, что с ней в одном театре во Владике работал.
ОЛЬГА. А больше ничего не рассказывал?
ЕВГЕНИЙ. Рассказывал.
ОЛЬГА. Что?
ЕВГЕНИЙ. Что у них тоже любовь была. Я же говорю – как тесен мир!
ОЛЬГА. Ну трепло, ну и трепло же он… За подругу обидно!
ЕВГЕНИЙ. Мне кажется, что все это было совсем в другой жизни.
ОЛЬГА. Конечно, в другой, с другими людьми, пусть даже и очень хорошо нам знакомыми. А где он сейчас?
ЕВГЕНИЙ. Коля? Даже не знаю. У него тут в Москве еще одна любовь была, он из-за нее падал со второго этажа на металлолом, резал вены, попал в сумасшедший дом, я его полгода потом у себя дома реабилитировал. 
ОЛЬГА. Какие страсти, ужас. И чем закончилась реабилитация?
ЕВГЕНИЙ. Да ничем. Бомжует где-то. Пришел один раз – так я не знал, в какое кресло его посадить – запах три дня потом не выветривался. Он, по-моему, обиделся, больше не приходил.
ОЛЬГА. Сик транзит глориа мунди. Амен.Так проходит земная слава… Он был у нас в театре лучшим актером. Поехал в Москву за славой.
ЕВГЕНИЙ. У вас?!
ОЛЬГА. Ну да, я тоже один сезон работала во Владике. Гримершей! Ольга пригласила. Но я не смогла – отравлена Москвой на всю жизнь. Вернемся к нашим баранам.
ЕВГЕНИЙ. Что?
ОЛЬГА. Вы обещали вспомнить. Тот самый случай.
ЕВГЕНИЙ. Да, да. Как же все это было? Мы тогда всей студией после выступления поехали в Серебряный Бор. Жгли костер, пели, купались на закате. А потом она опоздала в общежитие. Я ее провожал. А у них были очень строгие порядки – после одиннадцати не пускали.
ОЛЬГА. Да, помню, такая злая бабка на проходной сидела. Так мы могли увидеться в студии, раз вы там бывали?
ЕВГЕНИЙ. Ой, Люся, прошло столько времени – я помню только Ольгу, извините.
ОЛЬГА. Да ничего страшного, рассказывайте. Прямо как будто прошлое оживает.
ЕВГЕНИЙ. Ну вот, Ольгу в общежитие не пустили, я тогда тоже жил в общаге, мне даже в голову не пришло привести ночью девушку, да и не пустили бы.
ОЛЬГА. И что, куда же делись? Гуляли всю ночь?
ЕВГЕНИЙ. Нет, мне утром надо было на работу.
ОЛЬГА. Уважи-и-тельная причина.
ЕВГЕНИЙ. Да. И ей, между прочим, тоже.
ОЛЬГА. И вы пошли ночевать на вокзал.
ЕВГЕНИЙ. У меня друг в то время  работал в небольшом театре. В общем-то, тогда это был просто подвал, довольно уютный,  обустроенный подвальчик. А он там временно жил. И мне пришла в голову мысль попроситься к нему на ночлег.
ОЛЬГА. Отличная мысль. А что же это был за театр?
ЕВГЕНИЙ. Тогда это была просто студия на улице Чаплыгина, очень известная, а сейчас театр.
ОЛЬГА. Я не ошибаюсь, вы говорите о студии Табакова?!
ЕВГЕНИЙ. Да, а как вы догадались?
ОЛЬГА. Этот подвал вспоминают на каждом юбилее Олега Табакова. И как из него мусор выносили, и как власти не давали студии стать театром. Какая актриса не мечтала туда попасть! А ты привел туда Ольгу! Так вот кто ее заразил театром на всю жизнь. Она надышалась тогда табаковским воздухом и ее жизнь была предопределена. За одну только ночь. Я думаю, она ей запомнилась.
ЕВГЕНИЙ. Вот именно. Наверняка.
ОЛЬГА. Продолжайте, продолжайте, я вся – внимание.
 ЕВГЕНИЙ. Нас пустили. Дали белье. Мы спали на разных диванах, в «теплой комнате».
ОЛЬГА. А ночью, ты, конечно, к ней пришел.
ЕВГЕНИЙ. Да… но… безрезультатно…
ОЛЬГА. Она была честной девушкой?
ЕВГЕНИЙ. Безусловно… То есть, я не знаю. Она рассказывала, что кто-то у нее был. Для меня это было неважно, это было…
ОЛЬГА. В другой жизни.
ЕВГЕНИЙ. Вот именно. Я не знал, как себя с ней вести. Я не умел. 
ОЛЬГА. Как?! Вы же были, как я поняла, лет на семь ее старше.
ЕВГЕНИЙ. Так сложилось. Я тогда думал только об искусстве.
ОЛЬГА. Ага, а провожал ее зачем? С какой такой тайной целью?! 
ЕВГЕНИЙ. Я же говорил, что любил ее. 
ОЛЬГА. Тогда понятно. Это все объясняет. Думали только об искусстве, а любили, как выясняется, живую женщину, именно ее.
ЕВГЕНИЙ. У меня была до нее одна женщина. Но это произошло так спонтанно, что я ничего не понял. Она тогда все сделала сама.
ОЛЬГА. И вы того же ждали от Ольги?
ЕВГЕНИЙ. Я не ждал. Я не знал, я не знал с чего начать, я дотронуться до нее боялся.
ОЛЬГА. Боялись?! Вот это здорово, вы же тогда уже наверняка отслужили в армии! Стреляли из автоматов. А вечерами рассказывали друзьям истории о том, как вы покоряли женщин. Армия – хорошая школа.
ЕВГЕНИЙ. Там этому не учат.
ОЛЬГА. А жаль.
ЕВГЕНИЙ. Там наоборот, перед обедом, например, майор Колбаса, представляете, когда ему звонили, он отвечал «Колбаса на проводе».
ОЛЬГА. Смешно.
ЕВГЕНИЙ. Так вот, он лично подсыпал в большой чан с супом бром.
ОЛЬГА. Зачем?
ЕВГЕНИЙ. Чтобы солдаты не отвлекались на всякие личные мысли.
ОЛЬГА. Какая жестокость!
ЕВГЕНИЙ. Не говорите.
ОЛЬГА. Так вы боялись до нее дотронуться у себя на диване?
ЕВГЕНИЙ. Нет, я перебрался к ней.
ОЛЬГА. Вот это мужской поступок.
ЕВГЕНИЙ. Как оказалось, этого недостаточно. Я надеялся на ее помощь.
ОЛЬГА. А она? Не помогла?
ЕВГЕНИЙ. Наверное, не умела. Мне потом попалась более опытная женщина, и все было нормально, я довольно быстро освоился в этом деле. Я способный, вы не думайте.
ОЛЬГА. Не сомневаюсь. Вы ее любили, опытную женщину?
ЕВГЕНИЙ. Да нет, просто свел вместе случай.
ОЛЬГА. Вот так всегда, все самое лучшее достается нелюбимым женщинам. А Ольга, что она вам сказала?
ЕВГЕНИЙ. Она сказала, «как же  так, ты ведь уже давно живешь в Москве». Как будто Москва – это бордель.
ОЛЬГА. А вы как думаете?
ЕВГЕНИЙ. Я? Я думаю, что в Москве каждый человек может выбрать такую жизнь, какая  его устраивает. Здесь есть все, и у каждого есть выбор.
ОЛЬГА. И вы сделали свой выбор?
ЕВГЕНИЙ. Люся, я же вам все рассказал, как никому никогда до вас. Я любил ее. Я слишком сильно любил.
ОЛЬГА. Разве в любви есть место слову слишком?
ЕВГЕНИЙ. Вы правы. Конечно. Вы удивительная женщина.
ОЛЬГА. Спасибо. И что же было дальше?
ЕВГЕНИЙ. Ничего. Я вернулся к себе на диван.
ОЛЬГА. И спокойно дрыхнул до утра.
ЕВГЕНИЙ. Да, я заснул, откуда вы знаете?
ОЛЬГА. Обычная мужская реакция на стресс.
ЕВГЕНИЙ. А у женщин какая реакция?
ОЛЬГА. Непредсказуемая! Даже для нее самой.
ЕВГЕНИЙ. Так что, что с ней тогда было? Она вам рассказывала?
ОЛЬГА. Ну, вы же проспали. Возможно, самое интересное. А потом, я надеюсь, вы сделали еще одну попытку?
ЕВГЕНИЙ. Нет, не сделал.
ОЛЬГА. Почему?!!!
ЕВГЕНИЙ. Я думал, что она стала презирать меня… я сам стал избегать ее.
ОЛЬГА. Вот и добегались. А потом, после, вы еще виделись?
ЕВГЕНИЙ. Да, она приезжала из Иркутска. Опять поступать, как я понял. 
ОЛЬГА. Вы виделись?
ЕВГЕНИЙ. Да, мы тогда ходили в поход большой компанией, и она присоединилась к нам. 
ОЛЬГА. Разговаривали?
ЕВГЕНИЙ. Нет.
ОЛЬГА. Что, вообще не разговаривали?
 ЕВГЕНИЙ. Да так, перебросились словами, как дела, как живешь…
ОЛЬГА. И это с любимой женщиной!
ЕВГЕНИЙ. Сам сейчас поражаюсь.
ОЛЬГА. И все же, почему?
ЕВГЕНИЙ. Она приехала с парнем.
ОЛЬГА. И что же?
ЕВГЕНИЙ. Он мне не понравился.
ОЛЬГА. А почему это он должен был нравиться тебе?! Простите…
ЕВГЕНИЙ. Потому что она моя любимая женщина, и мне не все равно, с кем она приезжает в Москву
ОЛЬГА. Раньше надо было думать.
ЕВГЕНИЙ. Сам знаю. Что это я так разговорился? Такое ощущение, что мы знакомы вечность. Будто с женой отношения выясняю.
ОЛЬГА. Вы женаты?
ЕВГЕНИЙ. Дважды.
ОЛЬГА. А сейчас. 
ЕВГЕНИЙ. В активном поиске. Можно приписать смайлик.
ОЛЬГА. А почему не складывается?
ЕВГЕНИЙ. Потому что все вы только похожи. Блондинки с ямочками на щеках. А она одна такая.
ОЛЬГА. Ну, ну. Осторожнее с блондинками. Между прочим, у блондинок самый высокий Ай-кью.
ЕВГЕНИЙ. По сравнению с кем?
ОЛЬГА. Неважно. А дети есть?
ЕВГЕНИЙ. От каждой жены по сыну. Уже выросли.
ОЛЬГА. Надо же. Как у меня.
ЕВГЕНИЙ. Тоже два раза замужем?
ОЛЬГА. Пока один.
ЕВГЕНИЙ. Еще есть шанс.
ОЛЬГА. Спасибо, не нужно. А у вас почему так? Два раза и мимо. 
ЕВГЕНИЙ. Как-то так сложилось. Хотя, есть одна теория.
ОЛЬГА. Что еще за теория?
ЕВГЕНИЙ. У нас был однокурсник, Слава Дегтев, хороший, кстати, писатель. Из Воронежа. Так вот, он говорил, что настоящий литератор должен быть женат не меньше трех раз.
ОЛЬГА. Да, тогда у вас тоже есть шанс. А все же, почему нельзя сразу, на всю жизнь?
ЕВГЕНИЙ. Можно, только не получается. Первый брак – это брак с однокурсницей, брак амбиций, он длится не более трех лет, пока каждый не начинает строить свою карьеру.
ОЛЬГА. А второй?
ЕВГЕНИЙ. Во втором браке женщина знает на что идет и готова стать женой писателя, готова на жертвы, на лишения, но ее, увы, хватает ровно на столько, сколько длится этот брак. Даже если она и дождется успеха, настоящей славы ее мужа, она будет все время упрекать его и обходится с ним так, как будто он прежний неудачник.
ОЛЬГА. Это что, тоже закономерность?
ЕВГЕНИЙ. Чаще всего.
ОЛЬГА. Ну, а третий? Он будет счастливым?
ЕВГЕНИЙ. По крайней мере, есть надежда. И статистика, она говорит именно об этом. Женщина относится к мужу и к его занятиям, как и полагается, с уважением. И он уже способен удовлетворить большинство ее запросов. Вот вам, ведь тоже в первом браке не повезло?
ОЛЬГА. У меня счастливый брак.
ЕВГЕНИЙ. Не похоже.
ОЛЬГА. Это еще почему?
ЕВГЕНИЙ. Глаза выдают. Да и счастливая в браке женщина не будет столько времени проводить с незнакомым мужчиной. К тому же извините, но я вам не верю – это квартира одинокой женщины.
ОЛЬГА. Вы угадали. В этой квартире я жила до брака. А сейчас я здесь только по делу.
ЕВГЕНИЙ. Да, да. Торгуете скрипками. Страдивари.
ОЛЬГА. А что? Неплохой бизнес.
ЕВГЕНИЙ. И сколько продали?
ОЛЬГА. 649 штук. 
Раздается звонок в дверь.
ОЛЬГА. А вот и последнюю принесли.
Открывает дверь. Вбегает Люся.
ЛЮСЯ. Боже мой, какие пробки! Скоро Москва совсем встанет. Вот тогда наступит благодать. Будем ездить на велосипедах, ходить в гости пешком. Можно будет выпить бокал шампанского и не только. Смотрю - уже и чай попили – молодцы. (проходит в комнату.) А вы, значит, и есть тот самый Евгений – специалист по скрипкам. 
ОЛЬГА. Как выяснилось, он не только по скрипкам, он еще и по ямочкам.
ЛЮСЯ. Что, по каким таким ямочкам? У меня хорошая скрипка, никаких ямочек на ней нет.
ЕВГЕНИЙ. Давайте же, я посмотрю.
ЛЮСЯ. Стоп, торопиться не будем. Тут надо внимательно. Вы играете на скрипке?
ЕВГЕНИЙ. У меня сын скрипач. А мне играть необязательно. Достаточно слышать.
ЛЮСЯ. Как же вы услышите, когда играть не умеете? Мы тоже не умеем. Деньги принесли?
ОЛЬГА. Евгений должен сначала посмотреть, а деньги он принесет, если скрипка ему понравится.
ЛЮСЯ. Ого, так вы спелись, пока меня не было. А я без денег скрипку показывать не буду. Возьмете ее и бежать, а мы, слабые женщины, и помешать вам не сможем.
ОЛЬГА. Что ты говоришь такое, он вполне приличный человек.
ЛЮСЯ. Спелись. Точно спелись. Хотите меня ограбить? 
ЕВГЕНИЙ. Простите, что отнял ваше драгоценное время.
ЛЮСЯ. Стойте, я же шучу. Вы что – не понимаете шуток?  Для чего я вас тогда позвала? Вот смотрите, это она – моя красавица. Передавалась из поколения в поколения, мне досталась от любимой бабушки.
ЕВГЕНИЙ (берет скрипку в руки и внимательно разглядывает). Должен вас разочаровать. Да я и сам разочарован. Хотя, если честно, надежда была невелика. 
ЛЮСЯ. Что, что вы такое говорите? Как это разочаровать? Вы же видите – здесь написано «Страдивари». Это же 1730 год.
 ЕВГЕНИЙ. Да, эта скрипка была сделана по модели Страдивари 1730 года. Это «футлярная скрипка» дешевой немецкой мануфактуры конца 19 века. Немцы тогда поставляли в Россию довольно дорогие футляры, и за них приходилось платить приличную пошлину. А если в футляр вложить скрипку, то он считался за упаковку и не облагался пошлиной. Скрипки, соответственно, вкладывали самые дешевые. Ценности они не имеют.
ЛЮСЯ. Как это не имеют? Даже если 19 век, то ей больше ста лет. Это антикварная вещь, я же не прошу  за нее миллион долларов, всего триста тысяч рублей, это такая мелочь, даже машину приличную не купишь.
ЕВГЕНИЙ. Она неплохо сохранилась, это важно для антикваров, но для них еще важны потребительские свойства и уникальность произведения искусства, которым эта скрипка, увы, не является. Ее максимальная цена – 300 евро.
ЛЮСЯ. Всего триста? Вы ничего не понимаете, мне даже в магазине предлагали семьсот пятьдесят. 
ЕВГЕНИЙ. Вот видите, а вы собирались продать ее в десять раз дороже.
ЛЮСЯ. Это настоящая скрипка Страдивари. Вы что, не умеете читать?
ЕВГЕНИЙ. На настоящей скрипке должно быть написано Sotto la Desciplina d’Antonio Stradivari F. in Cremona 1730. Хотя после тридцатого года Антонио уже не делал скрипок, это могли быть его сыновья, но он не передал им секретов своего мастерства. 
ЛЮСЯ. Так вы что же, отказываетесь от нее?!
ОЛЬГА. Люся, ты что, он же не обязан покупать твою скрипку!
ЛЮСЯ. Оля, отойди. Мне сказали, что он человек слова!
ЕВГЕНИЙ. Оля?!!! Ты Оля?! 
ОЛЬГА. Прости, Женька. Это я. Это действительно я. Прости, пожалуйста, я тебя тоже не сразу узнала.
ЛЮСЯ. Женька. Оля. Что это значит?
ЕВГЕНИЙ. Это значит очень много. Слишком много.
ОЛЬГА. Ты не запомнил. Это не может быть слишком.
ЕВГЕНИЙ. Да, да.
ЛЮСЯ. Вы о чем? Что с вами?
Евгений и Ольга смотрят друг на друга, не отрывая взгляда и медленно сближаются, пока не замирают в нежном объятии. Люся бегает вокруг них.
ЛЮСЯ. Господи, что творится, что делается-то. (выбегает из квартиры.)
Евгений нежно берет лицо Ольги в ладони, пытается поцеловать ее.
ОЛЬГА (высвобождаясь). Подожди, Женя. Я сяду. Меня просто ноги не держат. А то я упаду.
ЕВГЕНИЙ. Ну вот, опять. Я так и не поцеловал тебя.
ОЛЬГА. Успеешь. Теперь успеешь. 
ЕВГЕНИЙ. Ты не уедешь в Иркутск?
ОЛЬГА. Не уеду. Куда мне теперь ехать? Тем более, что я давно живу в Москве. А ты меня даже не искал.
ЕВГЕНИЙ. Я.. я думал, что ты далеко, за семью морями, совсем в другой жизни. А ты оказалась рядом. Почему мы не встретились на улице?
ОЛЬГА. Я не хожу по улицам. Меня возят на машине.
ЕВГЕНИЙ. А да, ты же известная актриса!
ОЛЬГА. Как оказалось, не очень. Вот ты меня даже не узнал.
ЕВГЕНИЙ. Узнал, узнал, у меня сразу сердце ухнуло, вот же думаю, как похожа. Я ведь ехал к Люсе, парикмахерше.
ОЛЬГА. И что же ты не приударил за парикмахершей?
ЕВГЕНИЙ. Я собирался. Вот-вот, думаю, сейчас начну.
ОЛЬГА. К счастью, не начал, а то бы я тебя выперла. А помнишь, ты обещал, что мы будем жить долго и счастливо, это правда?
ЕВГЕНИЙ. Правда.
ОЛЬГА. Ты смотришь на меня как тогда, я просто уплываю.
ЕВГЕНИЙ. А я растворяюсь в твоих глазах, я ничего красивее в жизни не видел.
ОЛЬГА. Стоп.
ЕВГЕНИЙ. Что случилось?
ОЛЬГА. Стоп. Мы идем по старому сценарию. Опять ничего не получится.
ЕВГЕНИЙ. Ну почему же, Оля?
ОЛЬГА. Не знаю. Я боюсь. Давай по-другому. Не смотри на меня так. Руку. Дай мне руку. Вот. Ты чувствуешь?
ЕВГЕНИЙ. Да, мне хочется целовать твои руки.
ОЛЬГА. Целуй, сразу целуй. Делай то, что хочется, ни о чем не думай.
Евгений склоняется на ее руками. Ольга отдергивает руки.
ОЛЬГА. Нет, не сейчас. Я не готова. Пожалуйста. Скажи что-нибудь. Смешное, нелепое, глупое. Давай посмеемся, давай?
ЕВГЕНИЙ. Представляешь, сразу вылетели из головы все анекдоты. 
ОЛЬГА. Да? (смеется.) Они смешные?
ЕВГЕНИЙ. Ужасно смешные, я просто слова забыл.
ОЛЬГА. Правда? (смеется.) Как смешно! И буквы тоже?
ЕВГЕНИЙ. Буквы вообще все перепутались. Одни звуки в голове.
ОЛЬГА. Да, ты пел. Ты любил петь. Помнишь, вечер: теплый, ласковый, тихий. Мы стоим под деревом и из окна напротив голос Шарля Азнавура.
ЕВГЕНИЙ (негромко поет). Вечная любовь, верны мы были ей, но время - зло для памяти моей, чем больше дней, глубже рана в ней.
ОЛЬГА (встает). Я хочу танцевать.
Вплетаясь в голос Евгения, звучит песня «Вечная любовь» в исполнении Шарля Азнавура. Ольга с Евгением танцуют.
Появляется Люся. Она смотрит на танцующих, когда кончается музыка и Евгений вновь хочет поцеловать Ольгу, негромко кашляет. 
ЛЮСЯ. Там, вообще-то, твой муж. Рвет и мечет. 
ОЛЬГА. Мой муж? Старый муж, злобный муж. Это из какой-то другой, совсем не моей жизни. Мне этого не нужно. У меня все есть, Женька, ты. Ведь ты моя лучшая подруга, правда?
ЛЮСЯ. Правда, конечно. А дети? 
ОЛЬГА. Дети, да, обязательно. Они из моей жизни.
ЕВГЕНИЙ. Из нашей. Теперь из нашей. Правда, Оля?
ОЛЬГА. Правда, Женька, конечно, правда.
ЛЮСЯ. Это же надо. А говорили – чудес не бывает.
ОЛЬГА. Надо только увидеть, они рядом.
ЕВГЕНИЙ. Или почувствовать. Главное – не пропустить. Я же ведь шел за скрипкой, хоть и знал, что она сама по себе того и не стоила. Шел зачем-то.
ОЛЬГА. Ты шел ко мне.
ЕВГЕНИЙ. Как оказалось.
ЛЮСЯ. Вот так. Во всем виновата скрипка.
ЕВГЕНИЙ. Я куплю ее, Люся. За триста тысяч.
ЛЮСЯ. Не надо. Я подарю ее вам на свадьбу. Как главную виновницу. Ладно уж, так и быть, целуйтесь… (уходит.)

ЗАНАВЕС.

Тел. 8-985-967-1577.   © Филимонов Геннадий Алексеевич.